В 1973 году молодой парень по имени Тимофей окончил школу в подмосковной Апрелевке. После школы он пошел работать в мастерскую Проектно-Конструкторского отдела (ПКО). Познакомился, как водится, обустроился. Однажды Тимофей разговорился с ведущим инженером Семеном Ивановичем, которого за глаза рабочие называли Ровесником Века: это был человек преклонного возраста, с белой от седины головой, глубокими морщинами и ссутуленной спиной. Среди множества баек, школяру запомнилась одна история – как здесь, в Апрелевке, 37 лет тому назад, когда сам Иваныч был ещё совсем молод, передвигали дом-лабораторию при «Апрелевском заводе памяти 1905 года». Так вот Ровесник Века лично принимал участие в передвижке этого здания в качестве рабочего.

Дело было так. На станции Апрелевка Московско-Киевской железной дороги находился завод грампластинок. В 1930-ых годах он процветал: были госзаказы на масштабные поставки записей выступлений революционеров, а пластинки Леонида Утесова и Клавдии Шульженко на музыку Исаака Дунаевского расходились как горячие пирожки. Апрелевка стала известной именно благодаря граммофонным пластинкам, которые изготавливались из композиционной массы на основе шеллака (тогда еще не было винила). На пластинках красовалась фирменная эмблема в виде ласточки, держащей скрипичный ключ.

В 1930-х годах пластинки выпускались с одной композицией на одной стороне, и часто один концерт одного исполнителя продавался комплектом пластинок по несколько штук, обычно в картонных коробках. Из-за внешнего сходства таких коробок с фотоальбомами в западных странах их стали называть “record albums” («альбомы с записями»).

Производство увеличивалось, и заводу нужно было расширяться. По плану реконструкции завода новые цеха выходили к самой железной дороге, на место фабричной лаборатории. Со здания лаборатории собственно и начинался сам завод по изготовлению граммофонных пластинок. Его построил в 1910 году русский промышленник немецкого происхождения Готлиб Генрих Карл Молль, в России известный как Богдан Васильевич Молль. То, что в 1936 году было зданием лаборатории при заводе, до революции являлось самим заводом, который выпускал граммофонные диски под маркой «Метрополь-рекорд». Разрушать лабораторию и строить новую было жалко и затратно. По этой причине решили обратиться к доселе почти неизвестному методу – передвижке.

В посёлок приехали столичные специалисты из Конторы по передвижке зданий при Управлении по жилищному строительству Моссовета. И через некоторое время работа закипела.

Сейчас вы услышали официальную версию – если хотите, легенду, – почему здание лаборатории решили двигать. В небольшом подмосковном городке точно нашлась бы земля на строительство нового цеха и без передвижки. Секрет в том, что Контора по передвижке зданий была совсем юная и дело это было абсолютно новое, поэтому было необходимо на чем-то «набивать руку», экспериментировать.

Кто эти наши герои-экспериментаторы? Это инженеры, выходцы из московского Метростроя, во главе с Э.М. Генделем и заведующий проектным отделом Р.И. Аронов. Они опирались на американские журнальные статьи и фотографии передвижки, а качество журнальных фото в то время было откровенно никудышным. Советским практикам ничего не оставалось, как строить догадки, производить расчеты и многое изобретать самостоятельно.

За основу решили взять зарубежный опыт — устройство путей, ходовых конструкций и тяговых приспособлений было принято по американским аналогам, но при этом, совершенно отличался принцип передачи нагрузки от здания. Советские инженеры были вынуждены отказаться от использования стальной рамы – клетки из двутавров, на которой в Америке обычно здание переезжало как на подносе. Слишком накладно было тратить такое количество металла на подобную раму. Вместо рамы всю нагрузку воспринимали балки, кругом опоясывающие стены – инженеры называют их рандбалками.

Помимо этого, в Апрелевке попробовали отказаться от посадки здания на пути с помощью домкратов. Передача нагрузки на пути производилась забивкой клиньев, что значительно упрощало посадку, правда, в ущерб самому зданию.

Этот метод, предложенный Эммануилом Матвеевичем Генделем, ещё требовал «обкатки»: всё-таки передвижение зданий – мероприятие не шуточное. Одноэтажное здание с мезонином, весом 690 тонн подходило для этих целей как нельзя лучше. Организацию работ на объекте поручили товарищу В.М. Малыгину. Помимо перекочевавших из Метростроя рабочих конторы, на экспериментальную стройку набирались и местные рабочие, в числе которых был и Семен Иванович.

Для начала освободили помещение, затем разобрали пол, отбойными молотками отрезали стены от фундаментов. По линии среза во все стены с обеих сторон завели рандбалки из двутавра №20. Внутренние и внешние рандбалки соединялись между собой через стену стальными стержнями, которые крепились сваркой. Рандбалки поперечных стен устанавливались выше, опираясь на рандбалки продольных. В итоге получилась конструкция, которая крепко держала каркас сооружения. Конечно, в небольшом здании не требовалось использование столь крупных двутавров, но это были издержки первого опыта.

В кладке под рамой проделали проемы, туда поместили рельсовые клетки из обрезков рельс. После этого ниже рандбалок демонтировали остатки стен, и здание оказалось стоящим на клетках. Под домом образовалось достаточно места для подготовки щебеночного основания, монтажа путей и ходовых балок, установки катков. При этой передвижке использовались стальные катки диаметром 120 мм.

Рандбалки продольных стен одновременно выполняли роль ходовых балок. Лабораторию даже не пришлось специально поднимать для того, чтобы поставить на пути (всего их было 5 штук). Канавы по обеим сторонам от рельсов засыпали щебнем. В это же время рядом уже строили новый фундамент.

Здание двигали по прямой на 70 метров с помощью двух 5-тонных лебедок. С помощью полиспаста они развивали общее тяговое усилие в 50 тонн. Так как дом шел под уклон в 11 мм на каждый метр пути, то в целях безопасности сзади приспособили дополнительную лебедку для торможения. Но она не понадобилась. Дом переехал через дорогу легко и плавно, без накладок.

Здание передвинули в январе 1937 года. А если считать все работы — контора «занималась» лабораторией завода с ноября 1936 по февраль 1937 года.

Это было важной вехой в истории отечественной передвижки – именно на этой передвижке проектировщики и производственники конторы не только опробовали способы производства работ, но и приобрели уверенность в реальности перехода к передвижке больших зданий.

На сегодняшний день эта история, как и само предприятие, канули в лету. Апрелевский завод больше не производит грамплаcтинки. Последняя партия пластинок была выпущена в 1997 году. А в 2002 году завод грампластинок официально объявили банкротом. Корпуса завода отданы частникам под склады и всевозможные производства – от носков до бланков ЕГЭ.

Здание лаборатории сохранилось, но в начале нулевых утратило свои мезонины и было надстроено ещё одним этажом. Сейчас в бывшем здании лаборатории находится городской Музей истории Апрелевского завода грампластинок, или «Музей забытых людей и вещей». К сожалению, музей практически никогда не работает.

А что же Тимофей? Тимофей Юрьевич уже сам давно пенсионного возраста. И из родной Апрелевки он переехал. Будучи юношей он проработал в мастерской ПКО всего год, но рассказ Ровесника Века запомнил на всю жизнь.